СОСЕДКА ЗИНА.
Когда мне было
семь лет, наша семья переехала в Казахстан. Жили мы в военном городке в глухой
степи, оторвано от местного населения. Городок только начал отстраиваться, ещё
не было капитальных каменных сооружений,
которые появились впоследствии. Постройки были в, основном, деревянные: школа,
клуб – длинные бараки, жилые домики (финские,
как мы их называли), рассчитанные на четыре семьи: по входу в торцах. С каждой
стороны располагалась коммуналка на две семьи: общая кухня с печкой, коридор и
три комнаты. В двух размещалась наша семья, в одной – соседи-молодожёны Витя и
Зина. Лейтенант Витя только что окончил училище, был худ, бледен и чрезвычайно
флегматичен. Хохлушка Зина, наоборот, была его полной противоположностью:
пышнотелая симпатичная блондинка с хорошим голосом, даже в нашем клубе
выступала. Нрав у Зины был весёлый, беззлобный и безалаберный. Она постоянно
попадала в какие-то переделки. Нечаянно. На что потом бурно реагировала: или
хохотала до упаду или рыдала безутешно. А её Витя совершенно спокойно утешал,
говоря: «Ну, ничего же не произошло. Зачем так расстраиваться?» Похоже, он, в
самом деле, не понимал Зининых переживаний.
Поскольку городок только строился, стационарной бани у нас не было и
централизованной горячей воды тоже. Но у нас был банный вагончик с расписанием
мужских и женских дней. И всё население городка, понятное дело, посещало этот
вагончик. Зина пошла в нашу баню под вечер. Шла она в неё довольно долго,
останавливаясь по дороге поболтать со знакомыми. А знакомых у неё – весь
городок, и потому пришла Зина к банному вагончику, когда стемнело. В то время наш городошный быт
был налажен неважно, и у нас часто отключался свет сразу везде. И вот в тот
самый момент, когда Зина подошла к вагончику, свет-то и отключился. И всего
освещения – яркие звёзды зимней ночи.
Ощупью Зина поднялась по вагонным ступенькам, открыла дверь, из которой
вырвались клубы белого тёплого пара, и окончательно ослепнув, шаря руками по
сторонам, вошла в предбанник. Зина почувствовала рядом движение человеческих
тел, нащупала лавку и села, облегчённо вздохнув, что вот, наконец, добралась
без приключений. Её не насторожила молчаливость соседок по бане, тихо сопящих
рядом с ней. Зина быстро разделась, потому что надо было ещё помыться, а баня
скоро закроется. Задержка была за лифчиком – крючочки никак не расстёгивались.
Помучившись немного, Зина повернулась к соседке спиной и попросила расстегнуть.
И вдруг в полной наступившей тишине она услышала бас: «Женщина, вы же в мужской
день пришли».
Как
она выскочила в темноте полуголой из вагончика, сиганув с его высоких ступенек
в сугроб, Зина помнила плохо. Одевшись на ходу и прибежав домой, она начала
взахлёб рассказывать моей маме всю историю, беспрерывно давясь смехом. Тут
пришёл её Витя… Из бани!!! И признался, что был в том предбаннике. У Зины от
негодования полезли глаза на лоб: «Так ты видел, что я раздеваюсь, и
молчал?!!!» И разрыдалась.
Был ещё один
случай, который запомнила моя детская память. Однажды мои родители поехали в
отпуск зимой по путёвке на замечательный курорт на озере Иссык-Куль. Моего
младшего брата, ещё совсем маленького, они взяли с собой, а я уже была
школьницей, поэтому меня оставили на попечение соседей. Зимы казахстанские
суровые, а домик наш финский обогревался плохо, поэтому к утру мы в нём
замерзали. Недолго думая, Зина перевела меня ночевать к себе в комнату на
сундучок: и теплее и под присмотром дитё.
По субботам и
воскресеньям в нашем клубе были танцы. А, поскольку основное население военного
городка составляла молодёжь, то гарнизонный клуб для них был центром
развлечения, общения, знакомств, возможностью проявить свои дарования. В нём
постоянно происходили какие-то репетиции, что-то рисовали, проводились кружки.
В общем, в клубе жизнь била ключом. А танцы! Танцы были предметом восхищения и
зависти всей детворы: девчонок за то, что не пускают – малы ещё, мальчишек за
мечту побить по барабану, потрогать струны гитары или покрутиться среди
солдатиков-музыкантов.
У
нас в городке был замеча-а-а-тельный военный оркестр, которым руководил и
командовал молодой красавец – лейтенант Аркадий Джагупов. В него были влюблены
почти все женщины городка. Но… У него была красавица – жена, в которую был
влюблён он. В общем, любовь постоянно витала в воздухе и делала атмосферу
нашего городка особенной. Во время военных праздничных парадов все с
нетерпением ждали прохода джагуповского музвзвода – так могли пройти только по
Красной площади! Но, всё-таки, главной заслугой Аркадия Джагупова был талант
музыканта и организатора. Он создал такой хор, что на праздничные концерты
ходили исключительно из-за его выступлений. Ну, а на танцах играл самый
настоящий джаз-банд. И когда он исполнял пьесу «Караван», это надо было
послушать!
Но вернёмся к Зине, которая принимала самое активное участие в
самодеятельности. Пела она замечательно. И вообще, её деятельная
экстравертивная натура требовала постоянного общения. Танцевать Зина очень
любила. Витя, надо полагать, не любил (или не умел) вообще. Поэтому, они как-то
договорились в этом вопросе – каждый делал, что ему нравилось, не мешая
другому.
В тот зимний субботний вечер, когда я жила у них в комнате и спала на
сундучке, Зина тоже пошла на танцы, а Витя благополучно завалился спать, не
дожидаясь, супруги. И вот, когда мы мирно сопели и видели сны, раздался грохот.
Колотили во входную дверь. Витя заворочался, но вставать не спешил. Потом вместе
с грохотом послышались женские крики. Вздохнув, Витя вылез из тёплой постели и
пошёл к двери. «Кто там?»- спросил он. «Я-я-я-я-а!!!» - был ответ. «Кто - я?» -
стал уточнять Витя, но получил, видимо, такой исчерпывающий ответ, что быстро
открыл дверь. В коридор вихрем влетела Зина и, не снимая холодного пальто,
пронеслась в комнату, плюхнулась на кровать и заревела. Я тихонечко выглядывала
из-под одеяла, решая, подойти к Зине и погладить по голове или сделать вид, что
сплю. В это время вошёл Витя, помог Зине раздеться, уложил в кровать и произнёс
своё вечное: «Ну, ничего же не произошло. Зачем так расстраиваться?» Полночи
Зина всхлипывала и рассказывала, как её до самых дверей сопровождал какой – то нахал,
а Витя вместо того, чтобы быстро открывать, ещё начал выспрашивать, кто стучит.
И, вообще, другие мужья ходят с жёнами на танцы вместе и тогда не надо никого
бояться. И почему Витя такой бесчувственный? И… и… и.… Потом всхлипывания
затихли под мерное сопение давно уснувшего Вити.
Почему – то до сих пор помнится эта чуднáя пара, хотя немало мне
встречалось не менее чудных и странных на первый взгляд супружеских пар.
Остаётся только удивляться, как разнообразен мир человеческих взаимоотношений,
словно калейдоскоп: повернёшь его – один узор, повернёшь ещё – другой. И
сколько ни поворачивай, узоры все разные.